Черно-белые жуть и безнадега. Гораздо мрачнее фильма Александра Роу. Первый «Морозко» больше соответствует духу страшных сказок из сборника Афанасьева, чем постановка 1964 года. Текстом о столетнем шедевре продолжаю цикл, посвященный кино, пугавшему советских детей до появления видеосалонов и кабельного телевидения. Спасибо всем, кто советовал написать именно об этом фильме!

Как в СССР могли культивировать столь смиренный образ? Кадр из к/ф «Морозко».

После перевода на видео фильм Юрия Желябужского длится чуть более 30 минут. Это не первое в России кино, близкое к ужастику. Ранее были «Вий» (1909) и «В полночь на кладбище» (1910) Василия Гончарова, «Пригвожденный» Якова Протазанова, «Антихрист» Эдуарда Пухальского, «Загробная скиталица» Вячеслава Туржанского, «Дерево смерти, или Кровожадная Сусанна» Александра Пантелеева… Революция сильно ударила по кинематографу, и тем более по мрачному жанру. Но все-таки стоит помнить, что ужастик в СССР родился в 20-е, а не 60-е годы.

Первый «Морозко» интересен дебютом Бориса Ливанова в роли зимнего монстра Дедки Морозки. И тем, что считается первым советским фильмом для детей. Какие времена, такие и детские сказки. Сегодня же столетнего «Морозко» можно смело заносить в категорию «этнохоррор».

Психологически давящая поездка в лес длится сутки. Кадр из к/ф «Морозко».

Постановку Роу многие советские дети считали страшной, об этом мне часто пишут читатели канала. Но фильм 1967 года соединял нескольких сказочных сюжетов, и пугали в основном эпизоды (Иван-оборотень, нападение живых пней) не из сказки про крестьянских дочек в лесу. Зато постановка 1924 года в полной мере передает всю жуть и экзистенциальную тоску этого сюжета, корни которого уходят к беспощадным средневековым европейским сказкам, вдохновившим Братьев Гримм и других авторов.

Жили-были старик со старухой, а также стариковская дочь Марфуша (Роу позже поменяет дочерей местами) и дочь старухи… Кроме кошмарности основных событий и отталкивающей неряшливости быта, фильм интересен нагнетающими страх и дискомфорт деталями. В первой же сцене – элемент джампскейра (выскакивание, наскок): старуха вовлекает в беседу со стариком зубастого поросенка.

Даже в приличном образе не сулит ничего хорошего. Кадр из к/ф «Морозко».

Падчерице жилось тяжело, но терпимо. Пока мачеха не задумала провернуть один из самых бездуховных сюжетов средневековых сказок – отправить Марфушу в лес… несколько кадров легко нагнетают саспенс, доказывая нестерпимую трескучесть мороза.

Веселое утро, Марфуша думала, что ее повезут в гости, это праздник и возможность увидеть новых людей. И тут старуха выдает: «Свези ты, старик, Марфутку в самую глубь леса и отдай замуж за Дедку-Морозку». Жуткий смысл этих слов понятен. И отчаянный немой крик героини Клавдии Еланской наводит оторопь даже сегодня. Человека только что приговорили, когда казалось, что жизнь только начинается. И актриса ярко отыгрывает.

Далее – лес. Судя по смене дня и ночи, отец вез дочь в чащу целые сутки! Этот факт позволяет физически ощутить безнадежность ситуации. Очевидно, что пешком по сугробом и на морозе из зимнего плена не выбраться. Героиня Еланской обреченно следует навстречу своему приговору, не надеясь даже на милосердие со стороны родного отца… Это ли не психологический ужастик?

Этот Дед Мороз по заказу подарки не дарит. Кадр из к/ф «Морозко».

Приход Морозко не сулит ничего хорошего. Заросший ледышками длинноусый дед, со снежным горбом, с торчащими ветками, с раздражающей манерой отряхиваться, выглядит угрожающе. К тому же при первом его появлении мы не можем быть уверены, что это Морозко, вдруг это другой, еще более беспощадный персонаж?

«Тепло ли те, девица, тепло ли те, красная?» – классическое обращение Морозко (в фильме странно расставлены запятые – перед «те») к обреченной девице звучит как издевка. И только полная покорность дает шанс на выживание. Хочется сделать ремарку и спросить: почему советская власть, усилившая феминистическое движение по всему миру, в первом же детском фильме культивирует такой смиренный образ? Да, нравы дореволюционные, но это оправдание не выглядит исчерпывающе.

Марфуша узнает о своей участи. Великолепно отыгранная сцена может считаться классикой психологического фильма ужасов. Кадр из к/ф «Морозко».

Тревогу за девушек в лесу нагнетает еще одного выскакивание: из-под печки вылезает мистическая собака, предсказывающая беду: «Тяв! Тяв! Старикову дочь женихи возьмут. А старухиной одни косточки везут».

Марфуше повезло. Но ее сестра ощутила ледяное дыхание бога зимы. Сцена замерзания, технически эффектная, по меркам прошлого века, да и сегодня убедительная, действительно выглядит как хоррор. Неужели настолько провинилась эта легкомысленная девица, чтобы заслужить безжалостную кульминацию? Разве такую потерю можно с легким сердцем забыть, погуляв на свадьбе Марфуши? Чем больше смеются в эпилоге герои фильма, тем сильнее угнетающее ощущение безнадеги и тленности такой жизни.